Сказки – это вам не шутки. Мудрые филологи посвящают им толстые исследования и научные статьи, в которых рядовому читателю понятны только отдельные слова. «Обоснование гендерного состава героев», «анализ сюжетного смысла», «морфология и семиотика в контексте моделирующих процессов», – непринужденное жонглирование подобными терминами требует многолетней подготовки. Некоторые психологи и психиатры используют сказки в работе со своими терпеливыми пациентами и иногда добиваются положительных результатов. Но мы-то с вами люди вполне адекватные и сказки любим просто потому, что они напоминают о золотом времени, когда солнце светило ярче, трава была зеленее, и каждый день дарил чудеса и открытия. Любовь эта неистребима и никакие технические революции и политические потрясения не способны уничтожить тягу человечества к придуманным историям. Дайте взрослому человеку сборник сказок и оставьте его в покое хотя бы на некоторое время! Возможно, это будут сказки Бориса Кригера, современного философа, писателя, поэта и сказочника, которым, собственно говоря, и посвящена эта статья.
Нет ничего удивительного в том, что у творческой личности порой возникает соблазн создать собственную страну или целую планету, населить ее по своему вкусу, нарисовать картину идеального мира. Трудно найти более увлекательное занятие, чем обустраивать новорожденное пространство, добавляя все новые подробности его бытия. Одна деталь притягивает за собой другие и постепенно из вымышленных эпизодов складывается почти реальная новая жизнь. Если вы еще не были на планете, придуманной Борисом Кригером, то есть не читали сказку «Ложечка, лампадка и вечерние дожди…», то позвольте пригласить вас на экскурсию на маленький и одновременно гигантский Юпитер. Легко помещаясь в одеяльной галактике, это небесное тело разрастается до огромных размеров в воображении. На планете, где проживают только мишки да спаточные зайки, отсутствуют коммунальные блага, товарно-денежные отношения и прочие прелести цивилизации. Тем не менее, у обитателей планеты нет поводов для недовольства. Планетяне обходятся без лишних разговоров, ведь «один раз выслушав, они все понимают». Они не стареют и не умирают, потому что время здесь существует лишь в виде грязи, которую можно отмыть в ручье. Неудивительно, что Бог предпочитает гостить на Юпитере и не спешит откликаться на наши надоедливые призывы.
Не правда ли, вам уже захотелось провести отпуск на зеленой планете? И все же, этот счастливый шанс выпал совершенно незнакомым вам мужчине и женщине. В силу какого-то природного катаклизма на Юпитер попадает пара землян, а Зайка с Мишкой оказываются на Земле. Людей встречает атмосфера покоя и доброжелательности. Ситуация слегка напоминает один из рассказов Рэя Брэдбери («Были они смуглые и золотоглазые»), где герои, прилетев на другую планету, постепенно учатся наслаждаться гармонией с окружающим миром. Так и в сказке Бориса Кригера земляне скоро привыкают к обилию зелени, дружелюбным мишкозайкам и небу с лиловыми росчерками. Они проводят время, будто Адам и Ева, вернувшиеся в первозданный рай после неудачной попытки пожить вдали от него.
А между тем коренным жителям Юпитера пришлось нелегко. Мишка и Зайка, безжалостно выброшенные на Землю, вынуждены вести странный и дикий для себя образ жизни. «Ах, какая жуть осознать нужду вырвать с мясом слабое лицо из кратера подушки и сбросить несчетный скафандр одеял! И вместо раздольной дымки очутиться в комнатной клетушке, в мареве испарений и лени, приторной, как забота о хлебе. Так случилось с Зайкой и Мишкой в то же мгновение после адской метаморфозы». Страх и трепет становятся их уделом, и спасает только то, что они держатся вместе. Невольных путешественников наверняка затрагивают и внешние метаморфозы, ведь в новом мире люди принимают их за себе подобных. Но внутренне они не меняются, они «не совсем облюдились». Затаившись от враждебных и непонятных землян, Зайка с Мишкой стараются построить подобие привычного уюта в своем случайном доме.
Описание безрадостного земного бытования, в котором читатель может разглядеть отражение собственной жизни, подчиненной ненужным предписаниям и правилам, занимает довольно значительную часть текста. Посланцем запрограммированного на духовное рабство мира становится сосед Джоф, регулярно заглядывающий в гости к Зайке с Мишкой. Убогое существование землян, которые «озабочены и замучены» Законом, проходит в возведении каменных истуканов. У нас не остается сомнений в том, что «Земля очень странная обитель – на ней всегда хочется плакать».
«Это место немилое такое», – констатирует Мишка, не понимая, почему на них свалилась такая беда. Но все ужасное когда-нибудь заканчивается, и испытаниям, выпавшим на долю друзей, приходит конец. Сказка не была бы сказкой, если бы заканчивалась плохо. Автор не нарушает сказочных законов, согласно которым сначала случается несчастье, а потом – через множество испытаний – приходит счастливое избавление, и Зайка с Мишкой снова оказываются на своей чудесной планете. Но сначала на Землю возвращаются мужчина и женщина. Мы сразу можем заметить, как меняется их речь; она становится до отвращения грубой, будто не они наслаждались беззаботной жизнью и любили друг друга так, «как на Земле невозможно любить». Если рассказ об их пребывании на Юпитере велся от первого лица, и мужчина ассоциировался с автором, то теперь все меняется. Ни один уважающий себя автор не доверит столь примитивному созданию, как Мрыш (теперь его снова зовут так) вести повествование. Мрыш уже не помнит дни, проведенные на маленьком Юпитере. Первозданный рай кажется ему приторным, и он рвется поскорее продолжить возведение каменного истукана. И вот тут можно все-таки упомянуть о гендерном составе персонажей. Автор дает понять, что женщина и мужчина, в некоторых случаях, действительно существа с разных планет. Поэтому Леди, при всей схожести со своим спутником, сохраняет благодарную память о зеленой планете. Ее сердце не забудет время, когда она была пушистой зайкой, и мягкие ушки падали ей на глаза. Не забудет и колыбельку, где лежал ее малыш, и весь ласковый мир, в который больше не суждено попасть.
Нужно признаться, что пересказ произведений Бориса Кригера – занятие неблагодарное, поскольку сводится лишь к изложению сюжета и не может передать свойственное им сочетание язвительности и нежности, жесткости и наивности. Ведь он создал не только собственную планету, но и собственный язык, в котором детские словечки соседствуют с горькими, порой грубыми откровениями. Привычные, скучно-правильные глаголы и существительные преображаются, помогая персонажам и автору заговорить совсем не так, как в «классических» сказках. Написанные Кригером сказки изобилуют такими новообразованиями, как «кругобег», «мишкозайки», «пучефарые автомобили», «курасоны», «завидники», «усюрпризит»… В самые критические моменты, когда на маленьких героев готов обрушиться весь мир, игрушечные словечки снимают напряжение и напоминают, что это не социальный памфлет и не мрачная антиутопия, а все-таки сказка, хоть и балансирующая где-то на грани литературы и философии.
Кто-нибудь обязательно вспомнит Салтыкова-Щедрина и скажет, что Борис Кригер является его продолжателем. Однако тексты Кригера слишком нестабильны и неоднородны, чтобы ограничиваться критикой окружающей действительности. Острота и ироничность неожиданно дополняются стремлением к идеалу и мягким юмором. Благодаря свободе обращения с языком текст растекается на отдельные ручейки. Он то лиричен, то нарочито груб, то уводит в мир фантазий, то опускается на бытовой уровень.
Взгляд читателя то и дело встречается со словом «уют», означающим одну из важнейших ценностей в творчестве Кригера. Противоборство уюта и враждебного окружения особенно ярко отразилось в сказке «Медвежка», которая в свое время стала литературным дебютом Бориса Кригера. Даже не самый проницательный читатель заметит, что это глубоко личное, основанное на собственных переживаниях и эмоциях произведение. «Медведь из сказки – это я (если кто не догадается)», – признается сам автор.
Среди сказок Кригера эта, наверно, самая страшная, хоть здесь и не льется кровь рекой, как в историях братьев Гримм. Главный герой живет в обычной семье, каких много, но он абсолютно одинок, ведь «все одни, даже в автобусе». Медвежка сознает, что он беззащитен, и его можно в любой момент смять и уничтожить, будто пластилиновый городок. Волчары, воплощение злобных сил, дополняют маленький ад повседневного существования. И когда становится совсем невыносимо, косолапый Одиссей отправляется в длинное странствие на облачке, в поисках пушистости и лапистости. Эти понятия каждый волен трактовать как угодно, ведь они относятся к той же сфере, что и субстанция трепетного откровения под смешным названием базюка, которая встречается на маленьком Юпитере. В описании странствий Медвежки отразился собственный эмигрантский опыт автора, покинувшего родину еще в 1990 году. Путевые впечатления, мягко говоря, не вызывают оптимизма. Сперва Медвежка сталкивается с уродливым существом, оказавшимся народом, который съел сам себя. Крыльчатый выродок в подробностях описывает процесс поедания, причем вырисовывается совершенно отвратительный персонаж, для которого автору не жалко самых грязных красок.
Дальнейший путь ведет Медвежку к некому обетованному острову, случайно принятому за Мадагаскар. Остров сплошь населен сусликами. Они стекаются сюда со всех концов земли и, в ожидании представителей своего избранного племени, с упоением предаются ритуальным танцам и песнопениям. Наш путешественник чувствует себя очень скверно, поскольку не способен видеть в пустыне цветущих долин и питаться фантастическими каменными грушами. В блужданиях по лжеМадагаскару он вновь встречается с маленьким народом, вернувшимся к своему излюбленному занятию. Очередной жертвой оказался местный суслик, и становится ясно, что эта жертва далеко не последняя. Тем временем Медвежку ожидают новые неприятности, и ему приходится беспокоиться уже о собственной безопасности. Вездесущие волчары добрались до его потаенной берложки, и теперь незадачливого путешественника ждут поля сражений. Вновь встает жуткая перспектива отправки на войну с последующим уничтожением. Впереди всего одна ночь, в течение которой он должен принять решение. Точнее решение напрашивается само собой – с этого острова надо удирать как можно скорее. Каким-то чудом разыскав свое помятое облачко, Медвежка устремляется прочь. На сей раз его путь лежит по воде. Читатель остается перед открытым финалом, наблюдая, как одинокий медвежонок плывет по морю на облачке, будто на надувном матрасе… Но медвежонок не так уж одинок, ведь его сопровождает Солнышко. Поэтому любители счастливых концовок вправе надеяться, что автор не бросит своего героя на произвол судьбы, и где-то там, за пределами сказки, Медвежка обретет и пушистость, и лапистость, найдет тихий уголок, где можно жить, не вызывая ничьей ненависти.
Кроме этих двух историй Борис Кригер предлагает вниманию читателей небольшие по объему сказки-притчи, сказки-малышки, которые, кстати, вполне подходят для детского чтения. Ребенок увидит здесь только приключения забавных зверьков, взрослый – нечто большее. Ведь как всякие хорошие сказки, они отличаются многослойностью повествования – что-то лежит на поверхности, а что-то требует более глубокого осмысления.
Главные герои здесь – те же Мишка и Зайка, за которых читателю пришлось переживать в «большой» сказке. Можно предположить, что действие по-прежнему происходит на фантастическом Юпитере, но теперь появляются и новые персонажи, в частности, не в меру предприимчивый Бобер («О Мишке, Зайке и золотых рыбках», «О том, как Мишка с Зайкой в шахматы играли»), прагматизму и расчетливости которого противопоставлено бескорыстие двух неразлучных друзей, хотя автор и не навязывает читателю логические выводы и не впадает в наставительный тон.
В четырех коротких историях уже нет драматизма, отличающего предыдущие сказки. Здесь все зависит исключительно от самих персонажей, а не от таинственных и мощных внешних сил, и проблемы решаются относительно легко. Те же волчары, которые в «Медвежке» символизируют абсолютную агрессию, лишь мимолетно мелькают в сказке «Как Мишка с Зайкой в Парыже были». Волчары-парыжане представляются уже не злобными и опасными, а всего лишь противными. Да и пребывание лесных обитателей в огромном городе не затягивается. Мишка с Зайкой, насмотревшись на достижения цивилизации, сочли за благо отправиться восвояси. Правда, возвращаться пришлось пешком, ведь их ковер-самолет, набравшись в Парыже либеральных идей, категорически отказался служить транспортным средством. Разочарование наивных зверушек в цели своего путешествия не особенно портит им настроение, ведь им есть куда вернуться.
Завершает цикл «Сказка про золотого кота». Как видно из названия, ее центральный персонаж отличается от прочих котов золотой шерстью. Вероятно, это ближайший родственник того кота, который в романе-шутке «Маськин» постепенно превращается из золотого в охапочного. Коты вообще часто появляются на страницах произведений Кригера. Любовь к грациозным и независимым представителям кошачьего племени, как правило, совершенно бескорыстна, и истинных почитателей котов не слишком интересуют их масть и порода. Однако в этой сказке кота приобретает некий богач, человек «неплохой, но недушевный», руководствуясь исключительно соображениями престижа и драгоценным окрасом. Далее читателя ждет забавный финал, который подразумевает, что все стороны, в общем, остались довольны. Иначе и не может быть на мирной планете, где шахматная королева катается на белом слоне, пешки устраивают пикник, золотые рыбки охотно исполняют заветные желания, и можно без устали бродить по дремучим тропам…

Лилия Самойлова