Чего мы ожидаем, открывая новую книгу? Чего мы хотим от нее? Узнать новое, убить время, отвлечься от реальности и перенестись в мир страстей, опасностей и необычайных приключений без всякого риска для собственной психики и здоровья? Все это в той или иной степени верно. И часто мы выбираем автора именно исходя из того, что нам в данный момент хотелось бы испытать: жгучую страсть или удивительное путешествие, спокойно поразмышлять о судьбах вселенной или же узнать некоторые факты из прошлого и настоящего. Как правило, мы знаем, чего ожидать от знакомого автора. Но это «как правило», а правил нет без исключений. Одним из таких исключений и является Борис Кригер.
Каждая его книга — это во многом сюрприз. Невозможно предсказать, что кроется под яркой обложкой, куда на этот раз поведет тебя автор: к вершинам вселенской мудрости или же к приятному домашнему камельку; понадобится ли тебе весь багаж припасенных за жизнь знаний (а то еще и приобрести придется за неимением оных), или же можно просто расслабиться и следить за судьбой героев, радуясь и негодуя вместе с ними.
В новой книге Бориса Кригера «Альфа и омега» есть всё: и любовь, и философия, и неожиданные повороты, и глубокие общечеловеческие вопросы и проблемы.
Альфа и омега — устойчивый фразеологизм, распространенное выражение. Современные авторы предпочитают использовать оригинальные, нестандартные названия. Однако, читая этот роман, понимаешь, что иначе его и нельзя было назвать. Название этой книги — не броский заголовок или отстраненная метафора, призванные только завлечь читателя и не отражающие ни жанра, ни концепции, ни темы произведения. В нем заключается и суть, и структура произведения, эта «основа» и является тканью произведения. Главы этого нестандартного во всех отношениях романа обозначены буквами греческого алфавита.
Таким образом, мы начинаем с альфы и заканчиваем омегой. Вся сюжетная линия выстроена в соответствии с принципом алфавита. И хотя иногда писатель применяет прием «задержанной экспозиции», нарушая хронологическую линию сюжета на самом интересном месте, это не влияет на развитие событий, алфавит неумолимо идет по порядку. В конце романа главный герой обнаруживает, что альфа и омега для него суть одно и то же и весь алфавит служил лишь для того, чтобы открыть ему эту истину. Любовь, семья, женщина, дающая начало новой жизни, — вот альфа и омега для человека. Все остальное — суета.
Тема первой любви широко представлена в литературе и киноискусстве, это самое светлое и замечательное чувство, которое, однако, очень часто бывает связано с болью потерь, разочарованиями, обидами, непониманием. Она оставляет след в душе человека на всю жизнь, часто превращаясь в туманное воспоминание, эхо снов и тень образов, живя в отголосках чувств и запахов, расплываясь с годами в памяти в некое подобие художественного фильма, просмотренного в юности, название которого позабылось.

Но бывает и так, что первая любовь нежданно-негаданно становится путеводной звездой на всю жизнь, единственной и незаменимой. Счастливы те, кто смог понять это сразу и принять как есть, открыть души навстречу ей и вверить свою судьбу. Однако таких счастливчиков очень мало. Как правило, любовь, первая ли, последняя ли, приходит неожиданно и часто совсем не вовремя. Условности и условия, не благоприятствующие ей, могут если не разрушить само чувство, то воспрепятствовать ему. Тогда в сердце остается вечно незаживающая рана, как от ядовитого кинжала, разъедающая душу и не дающая в полной мере наслаждаться жизнью.
Философский роман Бориса Кригера «Альфа и омега» начинается с истории знакомства Николая Бангушина и Миры. В институте, на лекции. Это близко практически всем читателям и в каждом заденет и вызовет, как джина из волшебной лампы, заветные, иногда намеренно загнанные в самые далекие и темные уголки памяти, воспоминания. Тем не менее нельзя сказать, что история знакомства производит впечатление стандартной любовной истории. С первых же строк понятно, что все серьезнее и глубже.
Встреча главных героев с самого начала поражает своей нестандартностью — не места, но формы. Мира изначально выстраивает общение на предельной откровенности, сразу дав Николаю, казалось бы, исчерпывающую информацию о себе, при этом оставаясь загадкой. Автор подчеркивает, что девушка ищет не секса, а духовной близости, хотя первые разговоры она ведет, отталкиваясь, скорее, от плотской стороны чувств, чем от возвышенных ощущений.
Николай же, человек незаурядного ума философского склада и тонкой душевной организации, в этот временной отрезок сконцентрирован в основном на проблеме собственной девственности. Его доминантой сейчас является не родство душ, а познание физической, земной стороны любви. И хотя он ни в коем случае не опускается до пошлости даже в мечтах, хотя даже общение с другом Михеем, опытным сердцеедом и циником, не может повлиять на романтическую натуру и трепетное отношение Николая к женщинам вообще, а к Мире в частности — все же духовность и даже сама философия сейчас отходят для молодого человека на второй план.
Неожиданность эротизма в этом романе заключается в том, что он исходит от самих героев. В литературе для раскрытия психологической сущности и состояния героя распространен прием внутреннего монолога, однако эротизм, как правило, в описаниях действий и чувств идет от автора. Здесь же мы сталкиваемся с редким явлением, когда мысли и желания молодого человека как бы обнажаются, срез его эмоций дается не как комментарий, а от лица самого молодого человека, что вызывает абсолютное доверие к каждому слову. Автор открывает самое потаенное: комплексы, волнения, переживания, которые часто либо просто называются, не вдаваясь в детали, либо опускаются вообще, либо низводятся до уровня скабрезности и пошлости. Кригер раскрывает внутренний мир неуверенного в себе, неопытного юноши, но делает это с большим мастерством и тактом, не унижая ни своего героя, ни читателей. Он сумел раскрыть мысли героя без создания устойчивого впечатления вуаеризма, проявив настоящее мастерство литератора и психолога.
Мира подсознательно воздействовала на самую чувствительную и слабую сторону молодого человека, одновременно шокируя и маня его своей откровенностью. Для Николая быстро и бесповоротно стало ясно, что их близость возможна и реальна, и он спешит, боясь упустить свой шанс. Мира принимает и понимает его, хотя в душе ей и горько, что этот единственный близкий ей по духу человек видит в ней только средство удовлетворения собственных желаний и страстей. Искренне полюбив, она потакает слабостям Николая, ставя его потребности выше своих.
Внутренний мир девушки по имени Мира остается загадкой для всех ее близких. Она привыкла прятать свою сущность за броней из модели поведения, реакций и суждений. Именно «ненастоящую» Миру и видит сначала Николай. Он чувствует цельность, силу и жертвенность ее натуры, его влечет к ней, но основной инстинкт заглушает все остальные чувства.
Мира боится потерять Николая, ей кажется, что весь ее мир рухнет. Она отдается ему вся, без остатка, она знает, что ей нужно, чего она хочет. Любовь Николая поначалу тоже кажется всеобъемлющей, он не мыслит своего существования без Миры. Но по ходу действия романа начинает проясняться, что у него есть и другие цели и интересы, которые он, как показало будущее, ставит выше любимой женщины. Ему хочется познать жизнь, познать других женщин, перевернуть мир — желания, свойственные юности.
Герою не хватает уверенности в себе, он не готов взять на себя ответственность за судьбу близкого человека, навсегда связать себя с любимой женщиной. Не получив от Миры ответа на приглашение приехать, он с готовностью принимает это за окончательный отказ и даже испытывает чувство облегчения. При этом автор не спешит обвинить своего героя в том, что его любовь не оказалась сильнее здравого смысла, что силы его чувств не хватило на то, чтобы добиться любимой девушки, — он вообще старается не давать оценок поступкам своих героев, предоставляя читателям возможность делать выводы самостоятельно.
И вот волею провидения перед нами уже другой человек, подданный британской королевы, успешный бизнесмен и профессор. Кто узнает в солидном владельце замка с привидениями прежнего мальчика, сходившего с ума по поводу первого свидания с женщиной и ведущего философско-эротическую полемику с диким во всех отношениях другом-ловеласом Михеем? Этот холодный и вполне «обангличанившийся» мистер Бэнг мало напоминает студента Николая Бангушина.
Удачливый бизнесмен и скандальный философ, холодный и несколько циничный, изменившийся герой поначалу вызывает удивление и даже разочарование. Однако автор не позволяет укрепиться этому чувству, уводя читателя от внешних проявлений в неожиданный, путаный и горький лабиринт мыслей, мечтаний, сомнений и снов Бэнга.
Да, герой изменился. Изменился характер его тревог, появились сожаления по поводу того, что было сделано и по поводу того, что, увы, сделано не было. Мы узнаем, как он расстался с Мирой и каким был его жизненный путь от студента с берегов Невы до владельца поместья в Кембриджшире. Становится ясно, что в тот момент, когда Николай потерял (или думал, что потерял) Миру, он перестал быть самим собой, переродился, отказался от всего лучшего, что было в его душе, заменив это формализмом и бунтом против всех и вся.
Он во многом прав, выступая с критикой, разрушая устои и стереотипы современной философии. Однако писатель недаром подчеркивает, что Николас Бэнг все рушил, не предлагая ничего взамен. Разрушение, начавшееся в его душе, приобрело вселенские масштабы и вышло за рамки восприятия и чувствования одного человека. Деструктивность Николаса Бэнга хорошо прослеживается в его снах — горьких, тревожных, страшных. Один из этих снов — сон, воспроизводящий часть жизни героя и в то же время квинтэссенцию ее. Из этого сна невозможно вырваться, как нельзя убежать от себя. Сначала любовь, потом насилие, потом убийство и, наконец, крушение дела всей жизни, скандал, угроза расправы и лишения гражданства... Соблазны и страхи, тайные желания и реальные ужасы — все сконцентрировалось в этом сне. Внутри все замирает: что же будет, это же ужасно! Но даже в этой ситуации Николас находит плюсы и логические выходы. Все предают его во сне — повар, секретарь, адвокат. Отказываются от него, бросают, уходят. Случайно ли это?
Нет, отнюдь не случайно. Сны — игра нашего подсознания. Все, что рассудок отказывается принимать в реальности, подавляя тревожные сигналы ради сохранения спокойствия и ощущения благополучия, чтобы не травмировать психику, — подсознание предъявляет нам в наших снах. Николас сознательно избегает семейных уз, привязанностей. Но человек не может быть совершенно одиноким. Поэтому герой и окружает себя не друзьями, не единомышленниками, не любящими и любимыми, то есть равными себе, нет, а слугами — людьми, зависящими от него, стоящими ниже него как в социальном, так и в культурном плане. Странный выбор для философа, не так ли? Вокруг него люди, с которыми можно не стесняться, с которыми не жалко расстаться при необходимости, которые не имеют для него большой личностной ценности. Легче и проще окружить себя людьми, которые поставлены в зависимое положение, которых можно унижать, не считаться с ними, не замечать их, не заботиться об их чувствах и не интересоваться ходом их мыслей. Вот каков мир Николаса Бэнга, вот что он имеет в результате.
Даже замок его — собственный замок, куда уж роскошнее! — и тот родной и уютный только внутри, где все переделано до основания, где прошлое ободрано и выброшено на помойку, чтобы никакие тени и призраки не нашли себе уголка, кусочка, предмета из былой, привычной жизни. Но, стоит ступить за порог этого дома и взглянуть на него со стороны, он вновь становится холодным и неприступным родовым гнездом английских аристократов, надменным и суровым, живущим своей жизнью, не желающим иметь ничего общего с русским выскочкой. Этот дом как бы исторгает Бэнга как инородное тело. Он может воевать с ним, но победить этот памятник старины можно только либо разрушив, либо отказавшись от него.
Историческим привидениям этого замка новый хозяин не оставил ни малейшего шанса. Гораздо хуже дело обстоит с собственными призраками, с образами из его предыдущей жизни, терзающими душу и не желающими отпустить. Николас умоляет Миру позволить ему уйти, дать жить спокойно. Но разве это она держит его? Нет, это его еще живая душа сопротивляется насильственному, постепенному уничтожению, вытравливанию, это его нежные и добрые чувства и порывы принимают самый дорогой образ и заявляют о себе властно и требовательно.
Человек не может жить только борьбой с авторитетами, противостоянием всему научному миру и игрой на бирже. Невозможно разговаривать только на научные темы и вести философские споры круглые сутки год за годом. Должно же быть и простое человеческое общение. Роль такого собеседника, с которым весело и легко, играет Джованни, повар Николаса со смешной для русского слуха фамилией Пиво. Недаром Бэнг называет его «своей второй мамой» за его заботу. Однако нельзя сказать, что Джованни — друг Николаса, до этого далеко, субординация чувствуется даже в их беседах в пабе, где оба случайно встречаются в выходной день, даже совместное распитие пива и откровенные разговоры не делают их ближе. Маленькая деталь — Джованни работает в доме у Николаса уже несколько лет, а мистер Бэнг даже толком не знает, где он живет и есть ли у него семья. Николасу вообще претит мысль о создании семьи — душевная связь и духовная зависимость пугают его. Гораздо легче раз в неделю вызвать на ночь девушку и, не проронив с ней ни слова, удовлетворить свои физиологические потребности.
Но человеку нужно иметь привязанности, и Николас пытается заполнить пустоту своей жизни тем, что не будет требовать от него жертв, чему он будет полновесным и единовластным владельцем, что не лишит его покоя и всегда будет рядом, — книгами. Возможности подобных отношений с человеком Бэнг даже не допускает. Причиной тому — горький опыт детства и юности. Сначала агрессия, нелюбовь и несправедливость родителей, затем несвободная Мира, которую нужно было завоевывать, отвоевывать, ради которой надо было жить. Неуверенность в том, что он может быть любим бескорыстно, безоглядно, не позволила герою самому отдаться подобному чувству. Ему и в голову не приходит, что подобное чувство может существовать и что именно оно станет альфой и омегой его жизни. И он подсознательно мстит всем женщинам мира за эту нелюбовь, за собственное несчастье и обделенность. Он покупает женское тело, не интересуясь душой, так что определение «козел», прозвучавшее в его адрес со стороны девушки-студентки из России, подрабатывающей проституцией, вполне оправданно. Ведь люди остаются людьми, и, даже покупая любовь, человек старается привнести в нее хотя бы толику душевного тепла, видимость настоящих отношений, нежность или агрессию, восхищение или пренебрежение. Мистер Бэнг же пользовался женщинами, как зубными щетками, — настолько равнодушно-потребительски, что даже проститутка почувствовала себя оскорбленной.

Николас живет, забившись в скорлупку собственных мыслей и чувств, занимаясь накопительством и пытаясь открыть миру, насколько он, мир, несовершенен и плох. Мистер Бэнг не верит, что человечество может исцелить себя самостоятельно, он сознательно отрекся от лучших чувств и порывов. Он отравил себя подобным стилем жизни и склонялся к тому, что только высокие технологии смогут вывести человечество из той трясины равнодушия и разврата, в которой оно находится. Он не понимал, что трясина, окружающая его, — творение его собственных рук. Слепому трудно судить о звездах. Но Николасу пришла наконец пора прозреть. А всякое прозрение приходит через страдания и жертвы.
Известно утверждение, что вся история, а также время, идут по спирали, возвращаясь на круги своя, но уже на ином уровне. Юность вдруг возвращается — изменившаяся, таящая сюрпризы и угрозы, неся за собой раскаяние и наказание. Возвращается в виде воспоминаний, откровений и людей, бывших когда-то близкими и любимыми. В тот день, когда к Николасу, обруганному, одинокому, посмотревшему очередной кошмар и придумавшему своему заботливому повару службу в разведке Ватикана, особенно остро вернулась давняя боль, воскресив в душе самые светлые и любимые образы, ему является призрак из этого прошлого. Удивительным образом переплелись легенда о повешенном влюбленном монахе, только что услышанная от повара, и монашеские одежды на бывшем отъявленном плуте и ловеласе Михее и, став живым призраком прошлого, вошли в жизнь Николаса, чтобы вольно или невольно расставить все точки над «i» и перевернуть его судьбу.
Неважно, какую цель по-настоящему преследовал Михей: создать электронного мессию и подчинить весь мир себе ли, церкви ли через контроль над мировыми запасами энергии или же устранить никому не удобного философа-декадента мистера Бэнга, — его приход стал для Николаса первым шагом на сложном пути к крушению и счастью. Мистеру миллионеру нужен был повод, убедительный и уважительный, чтобы поехать в Россию, в Петербург. И проект Михея о запуске спутника, передающего на Землю из космоса мощные потоки дешевой энергии, предполагающий провести одну из стадий разработки в Санкт-Петербурге, стал прекрасным поводом, толчком для поездки в этот город, снимавшим с него груз психологической ответственности за собственное возвращение. Кроме того, на бирже неспокойно, начинается странное понижение акций в цене, в результате чего Николас теряет несколько миллионов. Эта небольшая для его состояния потеря окончательно выводит его из равновесия. Он не знает, на что решиться — продавать скорее акции или же еще подождать. Он никому не доверяет, даже себе, нервы его расстроены, он не слушает советов своего брокера, совершает ошибки. В этот момент для него самым лучшим представляется уехать — уйти от стресса биржевых операций, заняться проектом (как было обещано Михею) и найти Миру (как мечталось самому).
И вот мистер Николас Бэнг в Петербурге. Даже таксист принимает его за иностранца — уезжал Коля Бангушин, а вернулся мистер Бэнг, знаменитость, миллионер и бунтующий философ. Таким и виделось когда-то Николаю возвращение в родные края — победителем, победным маршем проходящим по всем обидам и огорчениям детства, разочарованиям и трудностям юности. И все же заграничный лоск, как позолота, очень быстро слезает с мистера Бэнга. В первые же дни после того, как он словно на машине времени переносится в среду, где он рос, где мало что изменилось, Николай Бангушин начал оживать в этой измученной биржевыми операциями и философскими склоками душе. Стрессы, переживаемые в России, гораздо более человечные, реальные и чувствительные, чем деловая суета и сумбурные сны Англии. Здесь бьют не только по лицу, по карману и по сердцу, — здесь не желают все мерить на деньги, здесь живут, как чувствуют, и любят до конца, безоглядно.
Николас Бэнг, наконец решившись появиться на пороге Мириной квартиры, узнает от старушки хозяйки, что его любимая покончила с собой после того, как он сбежал. Горе этого джентльмена искренне и неподдельно — забыв обо всем на свете, он ревет, как раненый зверь, дав волю слезам и самобичеванию. Казалось, вот он, момент истины, вот когда герой должен почувствовать, что эту потерю ничем не восполнишь и ничем не окупишь. Счастье встречи с вновь обретенной возлюбленной, оказавшейся живой и просто проживающей в соседнем доме, должно было перевернуть его, очистить, прополоскать и выбелить душу, как в трех щелоках. Радость встречи и поцелуи тут же выливаются в предложение Мире — уехать и стать хозяйкой старинного английского замка и многомиллионного состояния. Как будто без этих «прибамбасов» Мире он был неинтересен, как будто она всю жизнь только и делала, что ждала «денежный мешок» на ножках. Обидно и оскорбительно. У нее есть для кого жить; сын вырос, это правда, но есть человек — бедный, больной, но искренний, любящий, понимающий, родной. «Любовник» — слово для него чуждое, мало подходящее. Он не любовник, он — частичка ее самой, ее счастье, ее боль, нуждающийся в ней и такой необходимый. Он заменил Мире Николая, хотя бы частично, и, памятуя Антуана де Сент-Экзюпери и его великую фразу о том, что «мы навсегда в ответе за тех, кого приручили», неудивительно, что Николай был если и не отвергнут окончательно, то отодвинут во времени (о чем, правда, сам он не знал). Для него Мира потеряна настолько же, как если бы она действительно умерла. Но он не хочет мириться с ее выбором, он врывается к ней домой после многодневного запоя (русского народного средства лечения душевных ран), предлагает за нее денег, много денег людям, которым она дорога, — мужу, сыну, любовнику. Унижается сам и унижает ее. Автору особенно хорошо удалась эта сцена: заграничного гостя и жалко, и досада на него берет, и муж противен и ущербен — сидит за одним столом с любовником собственной жены, стащил письмо, в котором Николай звал к себе Миру, использует ее как служанку, крепостник-деспот, еще и дерется!
Николай же, получив отставку и удар по лицу, не стесняется тут же воспользоваться легкомыслием будущей Мириной невестки. Вот она, великая любовь, вот оно, души томленье! Правдиво и грустно. Получив «добавки» от сына Миры за аморальное поведение, Николас Бэнг решает, что с него довольно экзотики, и уезжает, растеряв весь свой заграничный лоск. Да и как ему было сохранить его, когда весь этот лоск суть мишура, скрывавшая самую что ни на есть ранимую и нежную душу, запертую, зажатую в страшные тиски великолепно развитого и делового мозга.
Вернувшись в замок, Николас с еще большим рвением берется за организацию запуска спутника. Возможность воплотить в жизнь собственные философские идеи — все, что у него осталось из намеченных целей. Изменения на бирже, произошедшие в его отсутствие, оказались неблагоприятными для мистера Бэнга — он потерял значительную часть своего состояния. Мир вокруг него начал рушиться и распадаться на кусочки, как цветная мозаика, и из этих кусочков сознание делового человека спешило вылепить новую жизнь, новые победы. Но душа, это несчастное, зажатое «я» господина Бэнга, воскресшая через боль после поездки в Россию, не хочет прятаться обратно за стены разума. Она восстает и напоминает о себе депрессией, излечить которую мистер Бэнг намеревается по-западному, а именно — сходив к психиатру.
И помог этот визит, и вскрыл нарывы души Николая Бангушина, обнажив ее и представив во всей наготе и беззащитности. Психолог Джули нарушила трудовую этику и тем самым невольно спасла Николаса. Этот уверенный в себе, утонченно-нахальный и развязный субъект подсознательно задел самые болезненные, самые тонкие струны души профессионального психолога, и в ней заговорила женщина. Можно представить, во что вылились ее оскорбленность, гнев и боль. Она ни на йоту не потеряла лицо, однако сделала то, что непростительно для психолога, — она стала пристрастной. Резко ударив по всем больным струнам души Николаса, она выдает ему диагноз после первого же посещения и берет с него деньги как за полный курс лечения.
Мистер Бэнг частично оглушен, он не ожидал ничего подобного, но одна фраза, высказанная Джули, дает ему путеводную нить, и он чувствует, что больше в подобной «шоковой терапии» не нуждается. То, что Джули берет деньги, несколько успокаивает Николаса, общение и вся ситуация входит в привычную плоскость «товар — деньги», переходя из мира духовного в мир материальный, где уютнее и проще. Ему кажется, что все кончено. Но так не кажется Джули — она человек, хотя и психолог. Под покровом ночи эта женщина приходит к мистеру Бэнгу, заставляет играть по своим правилам, унижает и насилует его, после чего рвет выписанный им чек, окончательно и бесповоротно давая понять, что все, что было высказано на сеансе, было сказано ею человеку, а не пациенту. Николас потрясен, он слышит фразу, которую больше всего боялся услышать: ему не быть счастливым без Миры, и придется учиться любить безоглядно и безусловно. И еще Джули ясно, что такие, как он, обиженные и недополучившие любви, и стараются завоевать мир. Неизвестно, знала ли психолог о планах Николаса, скорее, нет, но она дала ему программу, которую он постарался выполнить: завоевать мир, а потом, если, к счастью, не получится, завоевать любовь.
Автор дает нам почувствовать, что для Николаса на данном этапе действительно важнее реализация дела всей жизни — завоевание мира. Он не хочет верить, что Мира потеряна для него навсегда, она остается любимой и желанной. Поэтому, идя ва-банк, вкладывая все деньги в «завоевание мира», он открывает счет на ее имя и переводит на него часть своих денег, чтобы защитить любимую и обеспечить ей тыл. Мистер Бэнг был поставлен в ситуацию, когда легче было завоевать мир, чем Миру, и он не смог бы стать счастливым, не попытавшись исполнить свою мечту. И вот при поддержке своего секретаря мистера Локхарта герой готовится стать персоной номер один в мире.
Мистер Локхарт и его взаимоотношения с работодателем достойны отдельного обсуждения. Британец, офицер Ее Величества, он находится в подчинении у эмигранта, занявшего родовое гнездо английских аристократов, восставшего против научного мира его страны и, пусть даже в шутку, предлагающего свергнуть монархию. Кроме того, по отдельному эпизоду можно судить, что мистер Бэнг не слишком заботится о том, чтобы щадить национальное чувство и гордость своих подчиненных. Джули, изнасиловав Бэнга, оставляет его привязанным лифчиком к стулу. Этот предмет дамского туалета находит уборщица и осведомляется у хозяина, что с ним сделать. Ответ Николаса более чем неожиданный: он предлагает ей оставить его себе. То, что чужое белье не станет надевать ни один уважающий себя человек, не приходит в голову этому философу. Кроме того, он пересказал вкратце историю с Джули своему секретарю, дав понять, что отказавшаяся переспать с ним за сто тысяч фунтов англичанка сама пришла к нему вечером, изнасиловала да еще и заплатила сто фунтов. Выглядело все это довольно эксцентрично, хотя вряд ли добавило теплоты в отношения секретаря и хозяина.

Итак, грандиозный проект, дело всей жизни Николаса Бэнга, начал переходить из мира фантазий в реальность, получив название «Альфа-Омега» — то есть он должен был стать основой основ и венцом жизни как самого устроителя, так и всего мира в придачу. Николас пожертвовал всем, что имел, ради этого проекта, надеясь получить в несчетное количество раз больше. На первый взгляд этот проект был очень важен для него. И все же, если внимательно вчитаться в процесс подготовки запуска спутника, не может не вызвать удивления та беспечность, с которой этот делец подписывает необходимые документы и ставит положительные резолюции без дополнительной проверки. Он психологически будто торопится отделаться от этой докуки и заняться чем-то более важным, а идея покорения мира является только досадной помехой. Ему не хватает терпения вникнуть в детали этого грандиозного во всех смыслах проекта. Деньги таяли, и это радовало Николаса, как будто уходила необходимость играть по каким-то чужим правилам, диктуемым «золотым тельцом».
Идея создания «компьютерного мессии», который руководил бы человечеством, исходя из высокогуманных принципов, действительно утопична: как бы ни была сложна и разнообразна программа, заложенная в железного «наследника механических кукол», всего заранее предусмотреть нельзя, и один маленький нюанс может оказаться решающим в любом суждении. Сколько людей, столько мнений и судеб, и подчинять человечество искусственному интеллекту, созданному самим человеком, значит сознательно манипулировать всеми людьми на Земле, навязывая им железную волю и лишая свободы творчества.
Компьютер может быть перепрограммирован, и нет никаких паролей, созданных человеком, которых человек же не смог бы взломать. На самом деле подобная власть, о которой вскользь упоминает Михей, колоссальна и страшна. И тот факт, что проектом Николаса никто не заинтересовался, хотя он и не скрывал своих разработок, говорит об одном: меры были приняты, а уж кем — читатель волен догадываться сам. В любом случае бесконечная власть, сосредоточенная в руках группы людей, даже если они руководствуются самыми гуманными и высокими целями, недопустима («Дорога в ад выстлана благими намерениями»), и проект Николаса — Михея прост и страшен.
Страшно то, что все это действительно кажется реальным и вполне реализуемым. Однако, передав свою судьбу искусственному интеллекту, человечество вполне может считать свою миссию на Земле выполненной и завершенной. Это будет уже другая эра, и какое место будет уготовано каждому из нас в этом мире — вопрос, ответа на который не будет даже у разработчиков программы. Тем более странно, что Михей один работает над реализацией подобной гиперсложной задачи. Похоже, что Николаса просто использовали, показав ему лишь верхушку айсберга, в конечном итоге лишив его и силы, и воли, и возможности что-либо изменить. Мистер Бэнг, не исключено, в своих философских работах и предложениях подошел слишком близко к реальным секретным разработкам, сделав их достоянием гласности, и его тихо скинули со счетов его же собственными руками (или, лучше сказать, руками его окружения). Кто был виноват в ошибке в вычислениях — русские разработчики, мистер Локхарт или она была запланирована изначально, не в этом суть. Главным стало происшествие с Николасом в Храме Гроба Господня. Ему было послано откровение, что самое главное для него — это Мира. Зачем стремиться завоевать Землю, когда к твоим ногам уже положен целый космос? Ведь недаром именно такое определение дает этой женщине Николай Бангушин. Получается, что он всю жизнь боролся за обладание частью, владея при этом целым.
«Альфа-Омега», спутник, был выведен на слишком большую высоту, исключающую его использование по назначению. Теперь в космосе вокруг Земли просто вращается памятник человеческим амбициям, воплощение бессмысленной гордыни и неискренних желаний. Николай запустил в космос все, что мешало его счастью, воссоединению с любимой, мешало ему быть самим собой, зашвырнул весь этот мусор туда, откуда нет возврата, — к звездам. Он не только «достал звезду» для любимой, он ее сотворил. Пожертвовав всем, потеряв все, он выиграл, как и предсказывала Джули. Счастье любить и быть любимым, спокойно жить и растить детей — вот предназначение человека. И если оно дано, то не нужен никакой мессия. Ибо Бог — в душе человека, и когда там покойно и светло, когда там живет любовь, истинная альфа и омега всего сущего, то это и есть воссоединение с Всевышним, предназначение и цель существования. Вещи — лишь слуги человеческие, и достаточно иметь только необходимое, чтобы чувствовать себя легко и свободно. Село Тюбук стало райскими кущами для двух измученных ожиданием душ, и никакие сокровища царя Соломона не могли купить это счастье. Счастья безусловной любви.

Замечательна по своей экспрессивности сцена родов. В том, что Николай послушался Миру, доверился ее опыту и оставил ее рожать дома, нет ничего удивительного. Мужчины в этом, как правило, целиком полагаются на женщин, представляя сам процесс рождения новой жизни очень смутно и часто даже не догадываясь об опасностях, сопряженных с этим таинством. Но как только герой видит муки и страдания любимой, когда ее все же увозит скорая и ему ясно дают понять, что в данный момент его звезда, его альфа и омега всей жизни, находится при смерти, ужас и отчаяние этого момента не могут сравниться ни с чем. Холодный философ мистер Бэнг, спонсировавший «электронного мессию» и завоевание мира, беспомощно и трогательно прижимает к груди тапочки своей любимой — вещь, связанную с ней, испытывая ни с чем не сравнимую душевную боль.
Ничто никогда не вызывало подобного душевного волнения у Николая Бангушина. Когда он потерял свое состояние, он спокойно распродал все, что оставалось, собрал вещи и уехал. И только сознание угрозы для жизни его любимой смогло вызвать такое глубокое и искреннее душевное потрясение.
Отчаяние, в которое он приходит при одной мысли о возможной потере Миры, бездонное и страшное, овладевает всем его существом. И он, смертный, в минуту страха, боли и отчаяния, искренне и без принуждения обращается к Богу. В минуту страшной душевной пытки и волнения Николай вспоминает начало «Отче наш…», шепчет молитву, потом пытается рассказать, объяснить Всевышнему, что он уже все понял и осознал, что не нужно ему доказывать ценность Миры путем лишения его этой женщины. Ему все ясно и понятно, и единственное, о чем он просит, — это дать им возможность насладиться простым человеческим счастьем. Раскаяние Николая настолько искренне и неподдельно, что нельзя не поверить, что оно в определенной степени и помогло выжить его жене и сыну.
Автор удивительно правдиво, без пафосных фраз и избитых приемов показывает читателю, насколько справедлива истина «не в деньгах счастье», затертая и уже почти вышедшая из обращения, как старая монета. В современном мире, где все измеряется материальными благами, духовность становится чем-то неприличным, вроде прилюдного испускания газов — вроде бы и естественно, а не принято. Есть душа — ну так и таись, нечего других ее порывами смущать. И Бангушин, попытавшийся играть по этим правилам, пришел туда, куда и большинство современных бизнесменов, — к психологу. Целители душ сейчас в моде — им доверяют снять возмущение и шевеление в этих атавистических образованиях, совершенно никому не нужных. Зачем душа, если дело делается с помощью логики, а дети — с помощью основных инстинктов? Слово «любовь» стало ассоциироваться со слезливыми романами для дам бальзаковского возраста, слово «секс» пытается стать его полноценным синонимом. Романтика еще жива в сердцах людей, но проявлять эти порывы становится чревато.
В романе Кригера «Альфа и омега» мы находим ответ на вопрос, как жить дальше. Нужно идти за своим сердцем, верить своей душе и любить безусловно, не требуя ничего взамен. И будет нам всем благо, и не нужны будут электронные мессии. Любите и будьте любимыми, живите душой и будьте счастливы!